Дин помогает отцу, берясь за случайные подработки в деревне: переносит тяжести, помогает конструировать дома и веранды, и мебель. У Дина умелые руки, а отец, когда он может работать, проектирует замечательные вещи. Вещи, предназначенные для того, чтобы сделать жизнь легче, – вроде механизма, который рубит за тебя дрова, или повозки, способной ехать без лошади. Такие машины редко работают, но идеи действительно хорошие. У них просто… не выходит заработать на этом денег.
Поэтому когда Чудовище предлагает купить его, предлагает достаточно золота, чтобы обеспечить отца и брата до конца их жизней, Сэм соглашается. Дин кричит и ругается, и ломает стул, а отец смотрит на него печальными глазами, но Сэм всегда был болезненным. Он никогда не сможет работать так же тяжело, как его брат. Это единственный способ помочь семье.
Чудовище живет в двадцати милях от деревни, в замке, что ютится меж двух холмов, усыпанных синими цветами, названия которых Сэм не знает. Сам замок расположен в лужице мрака, словно лучи света неспособны дотянуться до него, и деревья в непосредственной близости черны и скрючены.
Сэм встречает Чудовище лишь через три дня после того, как покидает свою семью. Три дня в одиночестве, в огромном замке, в окружении слуг с пустыми лицами и черными глазами, приносящих ему еду: невиданные яства, фрукты из дальних стран, сыры, вина, хлеба, испеченные с травами и семенами.
– Как выглядит Чудовище? – спрашивает он у слуг, но не получает ответа. Лишь косые взгляды и тихие покашливания.
Сэм слышал, что Чудовище ужасно. Уродливо. Звероподобно. Поэтому его и зовут «Чудовищем», поэтому оно живет в замке, вдали от деревни, совсем одно, не считая этих безликих масляноглазых слуг.
Но когда три дня спустя Сэм впервые видит Чудовище, у него перехватывает дыхание.
Оно огромно. Сэм, несмотря на свою хрупкость, не мал в габаритах, но само лишь присутствие Чудовища заставляет его ощущать себя крошечным и бессильным. Изо лба Чудовища вьются два внушительных рога, подобных рогам быка, но изогнутых по спирали и черных как смола. За плечами его вздымаются мириады крыльев. Их так много, что Сэм не может их пересчитать. Они темны как нефтяные пятна, а когда на них падает луч света, они искрятся радужными брызгами на каменных полах. Они не покрыты перьями – Сэм не знает, из чего они, но ему кажется, что несмотря ни на что наощупь они могут быть мягкими. Руки Чудовища – совсем не руки, но когтистые лапы, и когда оно идет, оно высоко несет голову, невзирая на все уродства.
Но самое удивительное – у Чудовища человеческое лицо. Лицо прекрасного мужчины со светлыми волосами, голубыми глазами и тонким аристократическим ртом.
– Сэм Винчестер, – говорит Чудовище, и голос его не менее прекрасен, чем его лицо. Если бы не рога, крылья и когти, Сэм подумал бы, что перед ним благородный принц из далекой страны.
– Д-да, – отвечает он, и слышит дрожь в своем голосе, заминку в дыхании, и ему ужасно-ужасно страшно. Чудовище смотрит на него, величественное и жуткое, и Сэм чувствует себя таким маленьким. Таким невыносимо крошечным.
– Прошло три дня, – говорит Чудовище. – Почему ты еще не ушел?
Уйти? Сэм не знает, что на это ответить. Чудовище купило его. Если он уйдет, он нарушит сделку, и Чудовище будет вправе забрать свои деньги назад. Сэм не может уйти. Его семья на него рассчитывает.
– Ворота открыты, – продолжает Чудовище. – Конюшни не заперты, лошади оседланы. Ни один выход не был перекрыт для тебя. Ничто здесь не удерживает тебя силой.
– Но если я уйду, – говорит Сэм, – сделка будет расторгнута. Я нужен своей семье. Я не могу уйти, – Сэм закрывает глаза. – Я не уйду.
Воцаряется долгая тишина, затем Сэм ощущает, как могучее создание придвигается ближе, и его щеки касается что-то теплое и мягкое. Когда он открывает глаза, он видит руку Чудовища – когти аккуратно согнуты к ладони, а костяшки пальцев трогают кожу Сэма.
Они нежнее, чем ему представлялось.
– Я думал, благородные люди перевелись уже очень давно, – задумчиво говорит Чудовище. – Так и быть. Ты не мой пленник, Сэм Винчестер. Ты мой компаньон. Для тебя открыта любая дверь в этом замке. Ты будешь спать на шелках и купаться в душистых маслах. Ни один князь не был окружен большей заботой, какой будешь окружен ты. Но ты должен пообещать мне одну вещь. Пообещать под страхом смерти.
Сэм поворачивает голову, и губы его задевают руку Чудовища. Ему кажется, будто это огромное существо вздрагивает, но, возможно, это лишь его воображение.
– Я сделаю все, что скажешь, – говорит Сэм. – Только, пожалуйста, проследи, чтобы отец и брат были в порядке.
– Для тебя открыты все двери во дворце, но ты не должен ходить в коридор восточного крыла. То место запретно.
Сэм сглатывает. Он протягивает руку и кладет ладонь поверх руки Чудовища. Они почти одного размера, как странно. Он думал, что его собственные руки будут гораздо меньше.
– Я обещаю, – говорит он, и Чудовище улыбается ему.
– Тогда я дарую тебе привилегию знать мое имя. Я зовусь Люцифером.
– Люцифер, – повторяет Сэм, и ему кажется, что это имя наполнено светом, но также наполнено грустью. Он следует за Чудовищем – Люцифером – по длинным коридорам, оставляя позади хорошо освещенные комнаты, полыхающие факелы и слуг с каменными лицами…
А затем они подходят к неосвященной лестнице, ведущей вверх и вверх в высоты замка, и Сэм спрашивает себя, удастся ли ему сдержать обещание.

Он продает свой голос за шанс понять, что есть такого на поверхности, чего так страшится его народ.
То, что он видит, его нисколько не впечатляет.
Гладкокожие, без чешуи, без шипов, колючек и плавников, чтобы защитить себя. Люцифер видит этих людей повсюду, куда ни идет, и его наполняет смесь восхищения и отвращения. Они насмехаются над ним за неспособность говорить. Они не знают, как много ему пришлось отдать за возможность быть здесь, среди них, как нечто обыденное и грязное.
Лишь одно яркое пятно теплится здесь, на поверхности, и это принц Сэм.
– Ты ведь пробовал яблоки прежде?
Люцифер поворачивает голову, изучает ярко-красный кусочек… чего-то, протянутый ему Сэмом. Он никогда не видел ничего подобного. Он нерешительно берет предмет из терпеливо ожидающей руки Сэма и укладывает на своих раскрытых ладонях. Вес предмета приятен. Нечто цельное и простое.
– Это фрукт, – не отступает Сэм, когда выражение лица Люцифера не меняется. – Его едят. Попробуй, он вкусный.
Фрукт. Слово ему незнакомо, но Люцифер улавливает коннотацию. Это еда. Должно быть, что-то сладкое – оно не пахнет ни мясом, ни хлебом, ни прочей снедью, которую предлагали ему слуги принца. Когда он подносит предмет к лицу, тот пахнет…
Запахи пока еще в новинку. Люцифер только привыкает к ним, но ему кажется, что запах яблок ему по нраву. Сэм улыбается, наблюдая, как он осторожно надкусывает красную кожицу, обнаруживая под ней бледную белую мякоть. Оно свежее и плотное, но не до хруста, и взрывается на языке многочисленными оттенками вкуса. Люцифер резко выдыхает – единственный звук, который способно исторгнуть его горло, – а когда улыбка Сэма становится шире, ему кажется, будто весь воздух разом рвется обратно в легкие. Ему кажется, будто он… Для этого не существует слов – не для такого существа, как он, чьи легкие привыкли быть полны, и теперь, лишившись воды, он наконец-то ощущает, что его погрузили назад, что он тонет. Тонет в разряженном воздухе.
На спину Люцифера ложится широкая ладонь и успокаивающе поглаживает, пока тот кашляет и глотает, а сок яблока обжигает его горло, и по языку разливается кисловато-сладкий вкус. Здесь, наверху, вкусы так отличны от того, к чему он привык, и когда Люцифер поднимает взгляд, на лице Сэма беспокойство.
– С тобой все в порядке? Принести что-нибудь попить? Воды?
«Вода мне нужна, как тебе нужен воздух, – думает Люцифер. – Тебе никогда этого не понять».
Но в глазах Сэма столько нежности. И когда он покупает Люциферу кружку эля в ближайшей таверне, он дает хозяйке гораздо больше денег, чем того требуется.
«Ты так отличаешься от остальных», – думает Люцифер. Прочие люди – даже брат Сэма – свиноподобные придурковатые создания, не годящиеся на то, чтобы контролировать этот огромный кусок суши, недостойные того, чтобы патрулировать океаны в своих громоздких деревянных кораблях. Но Сэм другой. Сэм добр. Временами чересчур горяч, но чист.
Люцифер думает, что, возможно, когда начнется неизбежная война, он позволит Сэму жить.

«Прекрасный принц» Сэму сразу кажется подозрительным. В каком именно месте он собственно прекрасный? Ему же с виду лет сорок. Тяжелая челюсть, пронзительные жестокие глаза. И это что, коросты у него на лице? Он, может, еще и заразный?
Гномам принц тоже не приходится по нраву.
– Давайте его прогоним, – говорит самый старший гном.
– Лучше убьем, – говорит самый воинственный гном.
– И съедим, – говорит самый пухлый гном, который всегда немного пугал Сэма.
– Никого мы есть не будем, – быстро уточняет Сэм. – Мы вегетарианцы.
– Че, правда? – чешет в затылке самый пухлый гном и получает тычок локтем от самого тактичного гнома. – А, да, точно, – огорченно бормочет самый пухлый гном. – Ну, пусть проваливает тогда, чего душу бередить.
– Я никуда не уйду без Сэма, – спокойно говорит принц.
– Это почему еще? – возмущается Сэм и храбро отбрасывает волосы с лица, заставляя те храбро переливаться в теплых лучах солнца.
– Мы предназначены друг для друга, – почти равнодушно тянет принц.
– Что за глупости, – хмурится Сэм. – Я предназначен заботиться о зверях и делать этот мир лучше.
– Поцелуй истинной любви, – скучающим тоном произносит принц. – Он сработал. Ты очнулся от волшебного сна, не так ли? Ты моя судьба, Сэм.
– Между прочим, – говорит вдруг густо покрасневший Сэм, – чего это ты целоваться полез без разрешения?
Принц окидывает Сэма плоским взглядом, но Сэм так и читает в его глазах: «Я, конечно, должен был оставить тебя умирать, так?» Впрочем, интонации отчего-то напоминают интонации самого Сэма. Особенно когда у того истерика. Наверное, просто совпадение. Огосподи. Огосподи. Он что, замуж выходит?
– Вообще, мог бы побриться, прежде чем целовать незнакомцев, – жалобно бурчит Сэм. Принц самодовольно усмехается. Это первая живая эмоция, которую замечает на его лице Сэм, и, ну, в общем, улыбка ничего так... красивая. Но страшная. – Я даже имени твоего не знаю, – еще жалобнее говорит Сэм. Ему жутко грустно и обидно, что никто не спрашивает его мнения и не спешит спасать от «истинной любви», хотя уже самое время – Сэм вот-вот в обморок свалится от страха! А он и так достаточно времени провел без сознания!
– Люцифер, – чеканит принц, и отчего-то имя тоже кажется невыносимо страшным. – Идем. Мы поженимся на закате, когда доберемся до города.
– Я. Так. Не. Думаю, – цедит самый задиристый гном.
Люцифер медленно расправляет плечи, выставляет подбородок и обводит всех семерых гномов таким устрашающим взглядом, что те немедленно удирают в лесную чащу. Даже самый смелый гном с во-о-от такенной дубиной.
Самый быстрый гном бежит впереди всех, сверкая немытыми пятками. Сэм провожает его завистливым взглядом. Тут-то он и осознает со всей ясностью, что с этим принцем шутки плохи.
– А где мы будем жить? – блеет он, с тоской оборачиваясь на уютный гномий домик, который собственноручно привел в поря... Черт возьми, откуда взялась вся эта плесень на стенах и грязные тряпки на заборе? Сколько же он провалялся в волшебном сне?
– В замке, – пожимает плечами Люцифер. – Даже в двух. От твоей мачехи пришлось избавиться.
Сэм открывает рот, но тут же захлопывает его, не находя в себе сил возражать.
– В будущем я планирую завоевать весь мир, – безразлично продолжает Люцифер. – Тогда у тебя будет более широкий выбор замков.
Сэм снова открывает рот, затем очень медленно моргает. Голос в голове как заведенный твердит: «Огосподи». Сэм чувствует, что начинает задыхаться.
А потом Люцифер берет его за руку, и это настолько нежно, что Сэм забывает все свои тревоги.